Глава первая. Вечная и временная дхарма живого существа

     Система срединных планет нашей вселенной, известная как Бху-мандала, по форме напоминает цветок лотоса. Она состоит из семи островов, расходящихся концентрическими кругами. Центральным из этих островов является Джамбудвипа, самое лучшее место во всей Бху-мандале. Из всех земель Джамбудвипы наивысшее положение занимает Бхарата-варша, а в Бхарата-варше – Гауда-бхуми. В Гауда-бхуми самым священным местом являются девять островов Шри Навадвипа-мандалы, где на восточном берегу реки Бхагиратхи вечно пребывает прекрасная Шри Годрума.

     В древние времена в Шри Годруме жило много аскетов, стойко практикующих уединенный бхаджан. Здесь под сенью благоухающих цветущих лиан божественная корова Шри Сурабхи поклонялась Верховному Господу Шри Гаурачандре. Неподалеку от Сурабхи-кунджи совершал бхаджан Прадьюмна Брахмачари, близкий спутник Шри Гаурачандры. Теперь в Прадьюмна-кундже, в кутире (хижине), укрытом густой листвой лиан, жил его шикша-ученик Шри Премадас Парамахамса Бабаджи, всегда погруженный в божественный экстаз бхаджана.

     Тонкий знаток священных писаний, в совершенстве постигший их суть, Шри Премадас Бабаджи поселился в рощах Шри Годрумы, искренне убежденный, что она неотлична от Шри Нандаграма. Ежедневно повторяя двести тысяч святых имен Господа и принося сотни поклонов вайшнавам, он поддерживал свою жизнь лишь тем, что ему жертвовали в домах пастухов. Когда же ему выпадало свободное время, он проводил его не в праздных разговорах, а за чтением «Шри Према-виварты» Шри Джагадананды, одного из близких спутников Шри Гаурасундары.

     В такие моменты у его хижины собирались живущие по соседству вайшнавы и с величайшей преданностью слушали, как Бабаджи со слезами на глазах читает эту книгу. Да и разве могло быть иначе? Ведь этот божественный трактат «Према-виварта» наполнен глубочайшими заключениями, касающимися расы, сладчайшего нектара трансцендентных эмоций. К тому же они ощущали, что сладостный, проникновенный голос Бабаджи, словно прохладный дождь, гасит в их сердцах губительное пламя мирской чувственности.

     Однажды после полудня, закончив повторение шри-харинамы (святых имен), Бабаджи Махашая начал по своему обыкновению читать «Шри Према-виварту» и погрузился в океан духовных переживаний. Как раз в это время к его жилищу, затененному кустами мадхави и жасмина, приблизился странствующий санньяси (монах) и припал к его стопам. Погруженный в блаженство духовного экстаза, Бабаджи Махашая ничего не замечал, но придя во внешнее сознание, увидел перед собой распростертого в поклоне санньяси-махатму. Считая себя ничтожнее и бесполезнее травинки, Бабаджи пал ниц перед санньяси и, плача, воскликнул:

– О Чайтанья! О Нитьянанда! Сжальтесь надо мной, падшей душой.

– О, господин, это я самый падший и ничтожный. Почему ты смеешься надо мной? – произнес взволнованный Санньяси Тхакур и осыпал свою голову пылью со стоп Бабаджи Махашаи. Предложив гостю подстилку из коры банановой пальмы, Бабаджи сел рядом с ним и спросил прерывающимся от любви голосом:

– Чем эта никчемная душа может служить тебе, господин?

     Отставив в сторону свою чашу для подаяний и почтительно сложив ладони, санньяси начал свой рассказ:

– О мой господин, я величайший неудачник. Прежде все свое время я проводил в Каши и других святых местах, обсуждая выводы священных текстов санкхьи, патанджали, ньяи, вайшешики, пурва-мимамсы и уттара-мимамсы, досконально изучил Упанишады и другие ведические шастры. Около двенадцати лет назад я получил санньясу от Шри Саччидананды Сарасвати. Облачившись в одежды отреченного странника, я путешествовал по всем святым местам Индии и всегда старался быть в обществе санньяси, приверженцев учения Шри Шанкары. Последовательно пройдя три стадии санньясы: кутичаку, бахудаку и хамсу, я достиг положения парамахамсы, высшей стадии отречения. В Варанаси я принял обет молчания и оставался верен утверждениям, которые Шри Шанкарачарья провозгласил маха-вакьей (главными афоризмами) Вед: ахам̇ брахма̄сми, праджн̃̄а̄нам̇ брахма и тат твам аси, однако так и не смог найти в этом ни ожидаемого счастья, ни духовного удовлетворения.

     Но однажды произошло событие, перевернувшее всю мою жизнь. Во время медитации я услышал, как кто-то громко поет о развлечениях Шри Хари. Открыв глаза, я увидел святого вайшнава и был потрясен его видом. Он обливался слезами, и волосы на его теле стояли дыбом от экстатического восторга. Срывающимся от переполнявших его чувств голосом он пел: «Шри Кришна Чайтанья, Прабху Нитьянанда!» и танцевал. Однако ноги плохо слушались его, и он то и дело падал на землю. От одного только вида этого вайшнава и его сладостного пения сердце мое наполнилось неописуемым блаженством. И хотя я оказался во власти этого мистического чувства, я так и не заговорил с ним, стараясь сохранить свой статус парамахамсы. О, горе мне! Что толку в моем высоком положении? Какой же я неудачник!

Не знаю почему, но с того самого дня меня неодолимо влечет к лотосным стопам Шри Кришны Чайтаньи. Я стал повсюду искать этого святого, но так и не смог найти. Никогда прежде я не испытывал такого чистого духовного блаженства, как тогда, увидев его и услышав святое имя, исходящее из его уст. После глубоких размышлений я пришел к выводу, что для меня нет большего блага, чем принять прибежище у лотосных стоп вайшнавов.

     Покинув Варанаси, я отправился в святую Шри Вриндавана-дхаму. Там я увидел множество вайшнавов, с глубокой скорбью взывающих: «О Шри Рупа, о Шри Санатана, о Шри Джива Госвами!» Погруженные в медитацию на лилы (игры) Шри Радхи-Говинды, они катались по земле, прославляя Шри Навадвипа-дхаму. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я решил немедля посетить эту прекрасную святую обитель. Обойдя все сто шестьдесят восемь квадратных миль (270 кв. км) Шри Враджа-дхамы, я отправился в путь и только на днях достиг Шри Маяпура. Там мне посчастливилось услышать о твоей славе, и я пришел сюда в надежде обрести прибежище у твоих лотосных стоп. Пожалуйста, одари этого слугу своей милостью, исполнив мое заветное желание.

– О, Санньяси Тхакур, нет никого бесполезнее меня, – зажав в знак смирения травинку во рту, произнес со слезами на глазах Парамахамса Бабаджи Махашая. – Всю свою жизнь я потратил лишь на еду, сон и пустые разговоры. Это правда, что я поселился в этом священном месте, где Шри Кришна Чайтанья совершал Свои игры, но дни летят, а я все еще не могу ощутить вкуса кришна-премы (чистой любви к Кришне). Ты же несказанно удачлив, поскольку, лишь взглянув на вайшнава, тотчас обрел эту божественную любовь. Ты удостоился милости Шри Кришны Чайтаньи. Если, наслаждаясь божественным вкусом премы, ты хоть раз вспомнишь об этом жалком неудачнике, моя жизнь увенчается успехом.

     С этими словами Бабаджи обнял санньяси, омыв его своими слезами. От прикосновения вайшнава сердце Санньяси Махараджа наполнилось неописуемым блаженством и, обливаясь слезами, он начал петь и танцевать:

(джайа) ш́рӣ кр̣шн̣а-чаитанйа ш́рӣ прабху нитйа̄нанда
(джайа) премада̄са гуру джайа бхаджана̄нанда

«Слава Шри Кришне Чайтанье, Прабху Нитьянанде! Слава моему божественному наставнику Премадасу и его исполненному блаженства бхаджану!»

     Охваченный восторгом, Премадас Бабаджи присоединился к нему. Они еще долго вместе пели и танцевали в экстазе, а затем сели и начали непринужденно обсуждать духовные темы. Заканчивая беседу, Премадас Бабаджи смиренно попросил:

– О, махатма (великая душа), прояви милость и останься здесь, в Прадьюмна-кундже, на несколько дней, просто чтобы очистить мое сердце.

– Почему ты говоришь только о нескольких днях? – удивился санньяси. – Я уже отдал всего себя твоим лотосным стопам и лишь о том и молю, чтобы служить тебе до конца своих дней.

     Санньяси Тхакур прекрасно знал все священные писания, и потому ему было хорошо известно о том благе, которое дарует пребывание в доме духовного учителя и изучение писаний под его руководством. Поэтому он с радостью согласился поселиться в этом уединенном месте.

     Несколько дней спустя Парамахамса Бабаджи сказал своему гостю:

– О, великая душа, мой гуру Шри Прадьюмна Брахмачари милостиво даровал мне прибежище у своих лотосных стоп. Сейчас он живет на окраине Шри Навадвипа-мандалы, в селении Девапалли, где с любовью поклоняется Шри Нрисимхадеву. Давай сегодня, как только соберем подаяние, пойдем туда и получим даршан его лотосных стоп.

– Я последую любому твоему наставлению, – с готовностью согласился Санньяси Тхакур.

     Переправившись через реку Алакананду, они к двум часам дня добрались до Девапалли. Затем они пересекли реку Сурьятилу и в храме Шри Нрисимхадева увидели спутника Шри Чайтаньи Махапрабху Шри Прадьюмну Брахмачари. Едва завидев своего гуру, Парамахамса Бабаджи распростерся в поклоне. Поспешно выйдя из храма, Прадьюмна Брахмачари поднял с земли своего ученика и, нежно обняв, спросил его о благополучии. Сердце Прадьюмны Брахмачари таяло от любви к ученику. Некоторое время они обсуждали темы, связанные с бхаджаном, а затем Парамахамса Бабаджи представил своему гуру Санньяси Тхакура.

     Брахмачари Тхакур с большим почтением обратился к санньяси:

– Мой дорогой брат, ты обрел достойнейшего духовного учителя. Изучай под его руководством «Према-виварту».

киба̄ випра киба̄ нйа̄сӣ ш́ӯдра кене найа
джеи кр̣шн̣а-таттва-ветта̄ сеи гуру хайа

(Ч.-ч., М.,8.128)

«Любой, кто в совершенстве постиг науку о Шри Кришне, будь он брахманом, санньяси или шудрой, достоин быть гуру».

– О Прабху, ты – спутник Шри Чайтаньядева, – промолвил Санньяси Тхакур, смиренно припав к лотосным стопам своего парам-гуру. – Лишь один твой всемилостивый взгляд может очистить сотни таких возгордившихся санньяси, как я. Прошу, одари меня своей милостью.

     Санньяси Тхакур никогда прежде не видел, как общаются между собой вайшнавы, и потому внимательно наблюдал, как ведет себя его гуру со своим духовным учителем. Приняв их отношения за образец правильного поведения (садачар), он сразу, без тени притворства стал следовать ему в отношениях со своим собственным гуру. После вечернего арати они вернулись в Шри Годруму.

     Через несколько дней, проведенных в Прадьюмна-кундже, Санньяси Тхакур загорелся желанием услышать возвышенные духовные истины из уст Парамахамсы Бабаджи. К тому времени он уже во всем следовал вайшнавам и отличался от них только одеждой санньяси. Прежняя духовная практика помогла ему полностью обуздать свой ум и чувства, а также развить твердую веру в недвойственный, вездесущий Абсолют (брахма-ништху). Теперь же он обрел еще и непоколебимую веру в трансцендентные лилы Парабрахмана Шри Кришны и проявлял неподдельное смирение.

     Однажды ранним утром после омовения Парамахамса Бабаджи сел под сенью благоухающих кустов мадхави и стал повторять харинаму (святое имя) на туласи-мале (четках). Постепенно в его сердце начала проявляться нишанта-лила (предрассветные развлечения) Шри Шри Радхи и Кришны. Поскольку к концу этой лилы Радха и Кришна должны были расстаться и, покинув кунджу, возвратиться домой, чувство нестерпимой разлуки охватило Парамахамсу Бабаджи, и слезы любви полились из его глаз. Погруженный в созерцание нишанта-лилы, он в своем духовном теле совершал служение, соответствующее этому времени суток, и полностью перестал ощущать свое физическое тело. Сидя неподалеку, Санньяси Тхакур наблюдал за ним и был очарован, видя его саттвика-бхавы (проявления божественного экстаза).

     Внезапно Парамахамса Бабаджи обратился к нему: «О сакхи, сейчас же заставь Каккхати (обезьянку Шримати Радхики) замолчать, пока она не прервала приятные божественные сновидения Радхи и Говинды. Если Они проснуться, Лалита-сакхи расстроится и отругает меня. Взгляни, вот и Ананга Манджари подает тебе знак, что это необходимо сделать. Ты же Рамана Манджари, и это твое особое служение. Не забывай о своих обязанностях».

     Произнеся эти слова, Парамахамса Бабаджи упал без чувств. С этого момента Санньяси Махарадж, осознав, кто он в духовном мире и каковы его обязанности, без остатка отдал себя этому сокровенному служению.

     Ночь подошла к концу, на востоке заалела утренняя заря. Отовсюду послышалось мелодичное щебетание птиц, подул нежный, приятный ветерок. Озаренная малиновыми лучами восходящего солнца роща мадхави в Прадьюмна-кундже преисполнилась чарующей красоты.

     Постепенно придя в себя, Парамахамса Бабаджи продолжил повторять на четках святое имя. Санньяси Тхакур пал ниц к его стопам, а затем, смиренно сложив ладони, сказал:

– О, учитель, эта беспомощная душа хочет задать тебе вопрос. Пожалуйста, ответь на него и избавь меня от душевных мук. Пролей нектар враджа-расы на мое сердце, иссушенное огнем брахма-гьяны (знания, направленного на достижение безличного Абсолюта, лишенного формы, качеств и деяний).

– Ты достоин получить ответ на любые вопросы, – ответил Бабаджи. – Я постараюсь, насколько смогу, ответить на них.

– Я часто слышал о важности дхармы, – начал Санньяси Тхакур. – Многим я задавал вопрос: «Что такое дхарма?» – и, к сожалению, получал самые противоречивые ответы. Поэтому прошу тебя, скажи, каковы истинные обязанности живого существа, присущие ему от природы? Если дхарма у всех одна, то почему разные наставники не учат этой единой вселенской дхарме, превыше которой ничего нет, и дают ей различные толкования?

     Сосредоточив свой ум на лотосных стопах Господа Шри Кришны Чайтаньи, Парамахамса Бабаджи начал говорить:

– О, самая удачливая душа, я опишу тебе все, что мне известно о принципах дхармы. Объект на санскрите называется васту, а его вечная природа – нитья-дхарма. Природа объекта определяется его изначальной структурой (гхатана). Когда по воле Кришны формируется объект, его структуре уже присуще вечно сопутствующее ей свойство, которое и является природой объекта, его нитья-дхармой.

     Однако, когда объект попадает под влияние определенных обстоятельств или длительное время соприкасается с другими объектами, его природа меняется, искажается. С течением времени искаженная природа (нисарга), подменяя свабхаву (истинную природу), закрепляется и ее начинают принимать за вечную, истинную природу объекта. Например, вода – это объект, по своей природе являющийся жидкостью. Когда под влиянием внешних обстоятельств (низкой температуры) она затвердевает и становится льдом, ее изначальное естественное состояние заменяется на новое, приобретенное. Эта приобретенная природа временна. Она возникает по определенной причине, и, если причину устранить, исчезнет и порожденная ею природа. Однако свабхава вечна. Она может исказиться, но всегда остается неразрывно связанной с объектом и при соответствующих обстоятельствах проявляется вновь.

     Свабхава объекта и есть его нитья-дхарма, вечное предназначение, тогда как приобретенная природа – наймиттика-дхарма, временное предназначение. Те, кто обладает истинным пониманием сути вещей (васту-гьяной), видят различие между вечной и временной дхармой. Лишенные же этого знания ошибочно принимают обретенную природу объекта за его вечную дхарму.

– Что такое объект (васту) и что подразумевается под его истинной природой (свабхавой)? – спросил Санньяси Тхакур.

– Слово васту, – продолжал Парамахамса Бабаджи, – образуется от санскритского глагольного корня -вас, что значит «существовать, жить». Если к этому корню добавить суффикс -ту-, образуется существительное васту, которое означает «то, что существует», т.е. «чье бытие принимается без доказательств». Есть два вида васту: вастава-васту – реально существующие объекты трансцендентного мира и авастава-васту – временные объекты материального мира, которыми являются дравья (грубые тела), гуны (качества) и т.д. Реальные объекты существуют вечно, тогда как временные объекты обладают лишь подобием существования, то проявляясь, то переходя в небытие.

     В «Шримад-Бхагаватам» сказано: 

ведйам̇ ва̄ставам атра васту ш́ивадам̇

(Ш.-Б., 1.1.2)

«Лишь подлинная неизменная реальность, связанная с Верховной Абсолютной Истиной и несущая высшее благо, достойна познания».

     Из этого утверждения нетрудно понять, что истинная реальность связана с Высшей Трансцендентностью. Шри Бхагаван – единственное реальное Существо (вастава-васту). Джива (живое существо) – это отделенная, индивидуальная частица Бхагавана, а майя (сила, порождающая иллюзию) является Его энергией. Таким образом, слово васту указывает на три основополагающие истины: Бхагавана, дживу и майю. Знание об их взаимосвязи известно как чистое знание (шуддха-гьяна). Существуют бесчисленные ложные представления об этих трех истинах, низводящие их до авастава-васту (нереальных объектов). Однако классифицировать эти истины в таких категориях, как объекты и качества, как это делает философская школа Вайшешики, означает лишь пытаться рассматривать их с точки зрения природы авастава-васту, временных объектов.

     Реально существующий объект обладает особым неотъемлемым свойством (вишеша-гуной), которое и является его истинной природой. Джива – это реальное существо, и его вечное неотъемлемое свойство составляет его истинную природу.

– О мой господин, мне хотелось бы понять это более ясно.

– Шрила Кришнадас Кавираджа Госвами, удостоившийся милости Шри Нитьянанды Прабху, показал мне рукопись своей книги «Шри Чайтанья-чаритамрита», где Шриман Махапрабху дает следующее объяснение:

джӣвера сварӯпа хайа кр̣шн̣ера нитйа-да̄са
кр̣шн̣ера тат̣астха̄-ш́акти бхеда̄бхеда-прака̄ш́а

(Ч-ч., М., 20.108)

«Изначальная природа живого существа – быть вечным слугой Шри Кришны. Являясь проявлением Его пограничной энергии, оно одновременно едино с Кришной и отлично от Него».

кр̣шн̣а бхӯли сеӣ джӣва ана̄ди-бахирмукха
атаева ма̄йа̄ та̄ре дейа сам̇са̄ра-дуxкха

(Ч-ч., М., 20.117)

«Джива, с незапамятных времен забывшая Кришну, очарована Его внешней, иллюзорной энергией (майей), которая обрекает ее на страдания материального существования».

     Кришна – полностью трансцендентная субстанция (чид-васту). Его часто сравнивают с солнцем духовного мира, а джив – с атомарными частичками солнечного света. Их количество неисчислимо. Когда джив называют отделенными частицами Кришны, это не означает, что они подобны камням, образующим гору. Хотя бесчисленные дживы исходят из Шри Кришны, Он остается неизменным. Поэтому Веды иногда сравнивают джив с искрами костра. На самом деле все эти сравнения неточны. Любая аналогия, будь то с искрами костра, частичками солнечного света или с золотом, полученным с помощью могущественного философского камня, не может точно отразить положение вещей. Истинную природу дживы можно легко постичь только сердцем, если оставить все попытки познать истину, опираясь на мирские аналогии.

     Кришна – безграничная духовная субстанция (брихад-чид-васту), а джива – бесконечно малая духовная субстанция (ану-чид-васту). Единство Кришны и дживы – в их духовной природе (чид-дхарме), но они также и отличны друг от друга, ибо Господь всесовершенен, тогда как джива несовершенна. Кришна извечно занимает положение полновластного владыки, а живые существа – Его вечные слуги. Это их естественные отношения. Кришна очаровывает всех, и дживы естественным образом привлекаются Им. Он – Верховный Повелитель, а они подвластны Ему. Кришна – наблюдатель, а живые существа – объекты наблюдения. Кришна – полное целое, тогда как дживы – Его незначительные частички. Он всемогущ, а они бессильны. Поэтому истинная природа (свабхава), или вечное предназначение (нитья-дхарма) живого существа, – это кришна-дасья, вечное служение и покорность Кришне.

     Господь обладает бесчисленными энергиями. Его пурна-шакти (полная энергия) постигается как проявление духовного мира (чид-джагат), а Его татастха-шакти (пограничная энергия) проявляется как живые существа и принимает участие в формировании этого ограниченного мира (апурна-джагат). Пограничная энергия создает существа (васту), которые могут находиться как среди живых объектов (чид-васту), так и среди неживых (ачид-васту), и поддерживать отношения как с духовным, так и с материальным миром. Природа существ духовного мира полностью противоположна природе безжизненной материи, и потому они никогда не соприкасаются с ней. Однако живые существа этого мира, хотя и духовны по природе, способны вступать в контакт с материей благодаря влиянию божественной энергии айши-шакти, известной как татастха-шакти.

     Полоса земли у реки, граничащая с водой, называется тата (берег). Она то покрывается водой, то становится сушей, занимая пограничное положение между ними. Точно так же и божественная айши-шакти, граничащая с духовным и материальным миром, сочетает в одном живом существе свойства и «земли» и «воды». Хотя джива по природе духовна, она устроена так, что может оказаться во власти инертной природы (джада-дхармы). Поэтому баддха-дживы (обусловленные души), в отличие от джив духовного мира, соприкасаются с безжизненной материей, хотя и отличаются от нее своей активной, духовной природой. Поскольку обусловленные души отличны и от чисто духовных существ, и от мертвой материи, они рассматриваются как отдельная таттва (истина). Поэтому необходимо признать, что между Бхагаваном и дживой существует вечное различие.

     Майя (внешняя, порождающая иллюзию энергия) всегда послушна воле Бхагавана, ибо Он ее полновластный повелитель. Индивидуальная же душа склонна при определенных обстоятельствах попадать под влияние майи. 

     Итак, Бхагаван, джива и майя – это три вечные, реальные истины (парамартхика сатйа). Из них Бхагаван является высшей вечной истиной и основой остальных двух. Это подтверждается в следующем высказывании из «Шри Катха-упанишад»: 

нитйо нитйа̄на̄м̇ четанаш́ четана̄на̄м

(Катха-упанишад, 2.2.13)

«Он – Верховный среди всех вечных и обладающих сознанием существ».

     Живое существо по своей природе является одновременно и слугой Кришны, и проявлением Его пограничной энергии. Таким образом, оно отлично от Бхагавана и в то же время едино с Ним (бхеда̄бхеда-прака̄ш́а). Индивидуальная душа подвластна майе, тогда как Бхагаван – повелитель майи. И в этом вечное различие между дживой и Бхагаваном. С другой стороны, живое существо и Бхагаван неотличны друг от друга, ибо по своей изначальной природе они духовны, чид-васту. Кроме того, джива – это особая энергия Бхагавана. В этом их вечное единство. Когда одновременно существует вечное тождество и вечное различие, последний фактор играет более важную роль.

     Вечное предназначение живого существа – служить Кришне. Когда джива забывает об этом, она тут же попадает под деспотичное влияние майи и оставляет Кришну. Поскольку в рамках материального времени невозможно установить момент, когда произошло падение индивидуальной души, ее называют анади-бахирмукхой, т.е. покинувшей Кришну с незапамятных времен. Как только живое существо отворачивается от Бхагавана и вступает в обитель майи, его истинная природа (нитья-дхарма) подменяется приобретенной, искаженной природой (нисаргой), которая способствует появлению его временных обязанностей (наймиттика-дхармы) и склонностей. Нитья-дхарма является единственной, безупречной и неизменной при любых обстоятельствах, тогда как наймиттика-дхарма принимает самые разнообразные формы в зависимости от внешних условий и противоречивых мнений людей.

     На этом Парамахамса Бабаджи закончил свое объяснение и продолжил повторять святые имена. Санньяси Тхакур в почтении простерся перед ним и, прощаясь, сказал: «О мой господин, я тщательно обдумаю твои слова, и, если у меня появятся вопросы, с твоего разрешения задам их завтра».

     Так заканчивается первая глава «Джайва-дхармы», которая называется «Вечная и временная дхарма живого существа».