/Автобиография. 23 февраля 2003 года, Ольпе, Германия/

Я родился в 1921 году в ночь на амавасью (период темной луны) месяца Магх (январь). Это то, что сказали мне мои родители. Моего отца звали Пандит Балешваранатх Тивари, а мать – Шримати Лакшми-деви. Они оба были преданными из Шри Сампрадаи, инициированными согласно всем правилам и предписаниям, и оба превосходно исполняли духовную музыку. Мой отец также был отличным борцом, певцом и принимал активное участие в жизни общества. Он был смиренным и, самое главное, очень религиозным человеком, сведущим в принципах Вайшнавизма.

Когда я родился, наш семейный Гуру дал мне имя согласно знаку зодиака – Шриман Нараяна Тивари. С самого рождения я был простодушным. Моя мама говорила: «Ты никогда не плакал, куда тебя посадишь – там ты и сидишь тихонько. Поэтому все звали тебя Бхоланатхом» (одно из имен Шивы, означающее «Господь простодушных»).

С детства я рос в атмосфере любви и почтения к Богу. Для того чтобы в сердце воцарилась бхакти, требуется не одна, а много жизней, проведенных в практике бхакти. Все свое детство я воспевал: «Рама, Рама, Рама, Рама», – я даже не помню, когда начал это делать! Моя удача продиктована благоприятными самскарами (впечатлениями в сердце) от общения со святыми в прошлых жизнях.

В детстве вместе с отцом я посещал различные религиозные фестивали и слушал лекции по «Шримад-Бхагаватам», «Рамаяне», «Махабхарате» и другим писаниям. Иногда по вечерам, когда отец заканчивал домашние дела, он рассказывал мне «Рамаяну» Туласи даса, а иногда «Махабхарату». В это время многие из нашей деревни приходили к нам и с большой верой слушали отца.

Благодаря этим самскарам даже в детстве я часами плакал, читая «Рамаяну» Туласи даса… Когда слезы переставали литься из моих глаз, я принимался читать вновь. Особенно сильные эмоции во мне вызывали описание Рамачандры в ссылке, история о том, как Он оставил Ситу, а также когда Сита ушла на Паталу. Я настолько погружался в катху, что во сне мне виделись сцены битвы между Рамой и Раваной. Также я видел во сне, как Хануманджи выполняет многочисленные виды служения. Однажды в четыре утра во сне я увидел Раму, Ситу, Лакшмана и Ханумана: Они спустились с неба на воздушном корабле, распространяя вокруг себя удивительное сияние. Но когда я попытался коснуться Их стоп, Они исчезли. Тогда я испытал настоящее блаженство.

Во время учебы в школе я был первым или вторым по успеваемости в классе. В спорте, особенно в старших классах, я брал первые призы в беге на длинные дистанции, прыжках в длину и в высоту, велогонке и гребле. Никто даже не пытался соперничать со мной, если только не претендовал на второе место. Также я принимал участие в музыкальных программах и дебатах по санскриту.

Однажды, когда мне было шестнадцать-семнадцать лет, наш семейный Гуру давал цикл лекций по «Шримад-Бхагаватам» в нашей деревне Тиварипур. Знаток санскрита, он цитировал каждую шлоку нараспев, а затем объяснял ее значение многочисленным благочестивым слушателям, которые собирались со всех ближайших деревень. Тогда мне представилась хорошая возможность послужить ему лично: я украшал место проведения катхи, готовил ему асану и клал на столик «Бхагаватам». Я очень внимательно слушал его лекции. Мой отец также принял непосредственное участие в служении – он ежедневно проводил арати «Бхагаватам», а в конце программы сам раздавал прасад.

Цикл лекций по «Шримад-Бхагаватам», длившийся месяц, закончился пышной ягьей с последующим пиром – маха-прасадом Господа. Мой кула-гуру проникся ко мне любовью за это служение. Это наложило большой отпечаток на мою жизнь. Благодаря этому в моем сердце начало расти настроение преданности, и постепенно у меня развился вкус к хари-бхакти.

Как-то раз на берегу Ганги, в Ахалья-вали, находящейся неподалеку от моей деревни, проходил фестиваль Махавири Джханда (праздник, посвященный Ханумануджи). Здесь Шри Рамачандраджи освободил Ахалью от проклятия Гаутамы Риши. Это место знаменито еще тем, что Рама и Лакшман убили здесь демоницу Тараку, а также защитили ягью Вишвамитры Риши (который жил здесь), выпустив стрелы в Маричи и Субаху. Махавири Джханда был грандиозным фестивалем, на который собирались тысячи людей. Там проводилось множество спортивных игр и соревнований борцов. В них участвовало много отличных спортсменов, среди которых был и мой обладающий разными талантами отец.

Именно на том фестивале я впервые в жизни увидел нагара-санкиртану, в которой тысячи людей, танцуя, вместе воспевали «Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе, Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе». Эта санкиртана произвела на меня неизгладимое впечатление.

В девятом классе за победу в дебатах по санскриту я получил книгу, которая называлась «Жизнь и наставления Нимбарки, Вайшнава-ачарьи». В процессе чтения для меня раскрывались идеальное вайшнавское поведение ачарьи, его деяния, его привязанность к харинаме и его суровая садхана. Тогда во мне проснулся настоящий вкус к кришна-наме. Именно из этой книги я узнал, что все шакти, энергии Господа, содержатся в Его святом имени.

Мне очень нравилась история, и у меня были отличные оценки по этому предмету. Однажды в одной книге по истории я прочитал краткую биографию Шри Чайтаньи Махапрабху. Там же я увидел Его изображение с длинными кудрявыми волосами. И когда я прочел, насколько глубоко Он погружался в киртан, я был поражен до глубины души.

Меня обручили в шестнадцать-семнадцать лет – я тогда еще учился в старших классах школы. Однако, согласно индийским обычаям, жена переезжает к мужу только после официальной свадебной церемонии, когда оба достигают зрелости. Таким образом, когда мне исполнился 21 год, нам провели брачную церемонию, и жена переехала жить ко мне. Но вскоре после этого я покинул дом.

После окончания старшей школы, поскольку я был хорошим спортсменом, я легко получил место в полицейском департаменте. Этот департамент располагался в Думке (штат Бихар), в Шахад Ганджа, на берегу Ганги. Все офицеры были довольны мной, включая старшего офицера, который был очень религиозным бенгальцем.

Через три года моей службы в полиции нашему старшему полицейскому офицеру нанесла визит группа преданных Гаудия Веданта Самити из Навадвипы. Среди них были Прапуджья чарана Шри Шримад Нароттамананда Брахмачариджи, Шри Шримад Бхакти Кушала Нрисимха Махараджа.

В доме старшего полицейского офицера Шри Нароттамананда Брахмачариджи в течение недели рассказывал историю жизни Шри Прахлады Махараджа.

Хотя на тот момент я знал бенгали не очень хорошо, я все равно сидел на лекциях. В ответ на мою искреннюю веру Пуджьяпад Нароттамананда Брахмачариджи проникся ко мне большой симпатией. После каждой лекции он отставлял в сторону еду и напитки и садился рассказывать мне хари-катху на английском до самого утра. (Пояснение Шрипада Мадхавы Махараджа: «Пуджьяпад Нароттамананда Брахмачари не знал хинди, а Шрила Гурудев не знал бенгали, поэтому они общались на английском языке»). Пуджьяпад  Нароттамананда Брахмачари был большим знатоком писаний, особенно «Шримад-Бхагаватам». После катхи, которую я на протяжении семи дней слушал из его уст, и получив его благосклонность, ко мне в сердце пришло отречение. Я захотел уйти в отставку и отправиться вместе с этими преданными, но в полиции меня очень любили и поэтому не отпускали.

Старший офицер спросил меня: «Почему ты хочешь уйти? Скоро ты получишь повышение!»

Я ответил: «Просто я хочу начать свое дело, которое принесет только чистую прибыль».

Когда я добавил, что в будущем хочу посвятить себя хари-бхаджану, он спросил: «А твои родители согласны?» Подразумевая, что мои настоящие родители – это мой Гуруджи и Вайшнавы, я ответил: «Да, они согласны».

Затем я подал в отставку и оставил службу, но не вернулся домой. Я поехал прямиком в Шридхаму Навадвипу, чтобы встретиться с моим Гуруджи [Шрила Гурудева слышал о своем Гуру Махарадже от Пуджьяпада Нароттамананды Брахмачари и вел с ним переписку – прим. англ. ред.].

Приехав в полночь на железнодорожную станцию в Навадвипа-дхаму, я задумался: «Как же я найду этот ашрам в Навадвипе? Я даже адреса не знаю. У кого я могу спросить о нем в такой поздний час?»

Я не знаю, каким образом, но Гуруджи знал, что я приеду в тот день. И Нароттамананда Брахмачари тоже был в курсе этого. Они послали за мной Пуджьяпада Ваману Госвами Махараджа с фонарем в руке. Мы очень легко добрались до Матха, где я встретил Нароттамананду Брахмачари, моего Гуруджи и многих других Вайшнавов. Это был день накануне Навадвипа-дхама-парикрамы.

Ответственным за Матх в то время был Шри Нарахари Тхакураджи, духовный брат моего Гуруджи, который был очень дорог Шриле Бхактисиддханте Сарасвати Прабхупаде. Так как Шри Нарахари Тхакураджи заботился обо всех в Матхе, особенно о детях, его дружески прозвали «мамой Матха». Он повторял харинаму сутками, а ночью привязывал себя за шикху к потолочной балке, чтобы не заснуть во время воспевания. Куда бы он ни ходил днем по делам, он непрерывно повторял харинаму. Меня он очень любил.

Я начал подметать пол в Матхе, мыть кастрюли на кухне и совершать разное другое служение, хотя никто не говорил мне это делать. Через какое-то время после окончания Навадвипа-дхама-парикрамы я получил харинаму и дикшу.

Вскоре Гуруджи, удовлетворенный моей севой и видя мой вкус к хари-катхе, всегда держал меня рядом с собой, занимая в личном служении: я стал ему готовить и стирать его одежду. Я слушал его хари-катху, а службу в полиции полностью забыл. Прошлое осталось позади.

В 1945 году, прямо перед началом Картика-парикрамы в Вайдьянатха дхаме святое место, известное своим храмом Господа Шивы Джьотир-Линга (Дэогарх, Джхарканд, штат Бихар)], я поехал с моим Гуруджи в Чинчура Гаудия Матх, где продолжил служить ему и слушать хари-катху из его уст. Именно там я встретил Прапуджа-чарана Шрилу Бхакти Прамоду Пури Госвами Махараджа, и там Гуруджи занял меня в личном служении своему духовному брату. Я активно служил ему: готовил, приносил воду для питья и омовения.

Каждый день я сопровождал его на Гангу, неся его кувшин для омовения и чистые одежды. Я также брал с собой свою лоту – последнее, что осталось у меня из прошлого ашрама. Однажды, когда мы зашли в Гангу, стремительный поток унес мою лоту. Лота уплыла, а Шрила Бхакти Прамод Пури Госвами Махарадж сказал: «Вот и прекрасно. Теперь ушла твоя последняя материальная привязанность».

В последующий год я снова сопровождал моего Гуруджи на Вайдьянатха-дхама-парикраме. После того как она закончилась, Гуруджи продолжил путешествовать и проповедовать. Во время этого тура Ананга-мохан Брахмачари, который жил и путешествовал с Гуруджи и пел киртаны для него, серьезно заболел туберкулезом. Я стал служить ему: привозил для него издалека лекарства и даже омывал его тело после опорожнения кишечника. Я полностью ухаживал за ним.

Однажды, когда он сидел около Гуруджи, у него началась рвота кровью. Мы с Гуруджи отвезли его в Калькутту к известному доктору-гомеопату. По его совету мы остановились неподалеку в Сиддхавати. Когда разные виды лечения не помогли, Гуруджи отвез его в туберкулезную больницу.

Как-то раз на железнодорожной станции я повстречал двоюродного брата, который работал там охранником. Когда он увидел меня в поезде, он зашел внутрь и крепко обнял. «С тех пор, как ты ушел, прошло так много времени, а ты не прислал ни единой весточки о себе! Где ты нынче живешь?» Я сказал ему свой адрес. Я был таким простодушным, что рассказал ему все.

Сразу после того, как мы расстались, он отправил телеграмму моей семье, и вскоре все: мать, отец, брат, друзья, жена и многие важные люди из нашей деревни (группа из десяти-пятнадцати человек), приехали в Матх. Моя мать громко рыдала, и все они пытались убедить меня вернуться домой. Хотя в то время я был болен, я сказал им: «Не волнуйтесь, я поеду с вами».

Я поклонился Гуруджи и поехал с ними в деревню. В честь моего приезда моя мать и другие родственники устроили пышную пуджу Бхагавану, играл оркестр. Почтить прасад пришли люди со всех концов деревни, они были очень счастливы видеть меня.

На следующий день мой отец пригласил несколько известных знатоков писаний, а также старосту нашей деревни и близлежащих деревень. Все они были очень богатыми, уважаемыми и учеными личностями. Он организовал большую встречу, на которую пришло много гостей, включая моих школьных друзей, которые из интереса пришли посмотреть на меня.

Они всеми силами пытались убедить меня следовать религиозным принципам, оставаясь дома. Многие из них приводили примеры из «Махабхараты» и «Рамаяны». Некоторые говорили, что Прахлада Махарадж был грихастхой и Пандавы тоже совершали свой бхаджан, живя как грихастхи. Все присутствующие единодушно советовали мне: «Совершай бхаджан дома, как они».

«Но ведь здесь нет садху-санги! – возражал я. – И здесь нет никого, кто бы помогал мне развиваться в садхане и бхаджане. Для меня это неприемлемо. Я не могу жить без садху-санги».

Кто-то советовал: «Тогда оставайся брахмачари, но в то же время будь дома. Будь религиозным, и в то же время стань таким же сильным, как твой дед. Он был настолько силен, что он мог вытащить буйволиную повозку из грязи. Он распрягал буйволов и голыми руками вытягивал телегу. И когда буйволы бились насмерть друг с другом, твой дед палкой разгонял их. Бери пример со своего деда!»

Я ответил на это: «Слон тоже силен, но какой прок в силе без бхакти? Я не хочу такую силу. Я хочу быть сильным в бхакти».

В «Шримад-Бхагаватам» (11.9.29) говорится, что без бхакти жизнь не имеет смысла.

лабдхва су-дурлабхам идам баху-самбхаванте
манушьям артха-дам анитьям апиха дхирах
турнам ятета на патед ану-мритью яван
них шреясая вишаях кхалу сарватах сьят

(Шримад-Бхагаватам, 11.9.29)

«Человеческая жизнь – редкий дар, обретаемый после множества рождений. Хотя она быстротечна, все же она дает возможность достичь высшей цели – духовного совершенства. Поэтому разумный человек, прежде чем наступит смерть, не теряя ни секунды стремится к конечному благу».

Тогда мой 75-летний дядя со стороны отца, староста одной из деревень, очень важный человек, знаток писаний, спросил меня: «Хорошо, раз ты у нас стал садху, скажи-ка, что такое вайшишта-адвайта-вада?»

Я объяснил, что для понимания вайшишта-адвайта-вады (ограниченного нондуализма) человек должен сначала узнать о кевала-адвайта-ваде (абсолютном монизме) и шуддха-адвайта-ваде (чистом нондуализме). Но не только это – ему нужно также узнать об ачинтья-бхеда-абхеда-таттве (учение об одновременном единстве и различии). Затем я стал по порядку объяснять кевала-адвайта-ваду и другие теории. Я сказал моему дяде, что кевала-адвайта-вада – это учение Шанкарачарьи, подразумевающее поклонение ниракара, нирвишеша, ниранджана, ниргуна Брахману, Абсолютной Истине, лишенной образа, качеств и отличительных черт.

Согласно вайшишта-адвайта-ваде Шри Рамануджачарьи, хотя Верховный Господь и индивидуальные души качественно едины, между ними существует вечное различие, так как Господь бесконечно велик, а живое существо чрезвычайно мало (следовательно, абсолютное тождество невозможно). В концепции Шри Мадхавачарьи, шуддха-двайта-ваде, подчеркиваются пять вечных различий: различие между Господом и индивидуальной душой; между индивидуальными душами; между Господом и материей; между душой и материей, а также между двумя материальными объектами. Затем Шри Чайтанья Махапрабху в своей ачинтья-бхеда-абхеда-таттве утвердил, что единая Верховная Личность Бога проявляет Себя во многих формах. Благодаря преобразованию Его непостижимой Энергии все одновременно едино с Ним и отлично от Него.

Я объяснил, что другие философии известны как вада, то есть теории, в то время как философия Махапрабху (ачинтья-бхеда-абхеда-таттва) представляет собой высшую истину. Она включает в себя идеи из других концепций и отмечена преобладанием в ней чистой бхакти. Я сказал дяде и всем присутствующим, что ачинтья-бхеда-абхеда – это наша концепция, концепция нашего Гуруджи.